Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования обновил свои оценки влияния пандемии на мировую и российскую экономику, представив три сценария дальнейшего развития событий. Увы, в этот раз ЦМАКП не делает ставку на «мягкий» вариант кризиса. Перспективы рисуются куда жестче. Напомним, что из двух сценариев «коронавирусного» развития экономики в мире и России, представленных ЦМАКП в середине февраля, его ученые с подавляющим перевесом отдали предпочтение первому, предполагавшему относительно быструю — до конца текущего года — нормализацию ситуации. Но вскоре события стали стремительно развиваться в таком негативном ключе, что и второй их — мрачноватый — сценарий стал казаться не худшим исходом. И действительно, теперь эксперты ЦМАКП учли возможность и третьего, «шокового», варианта. Кризис надвигался и без коронавируса Начавшаяся эпидемия коронавируса нового типа, падение цен на нефть и турбулентности на финансовых рынках полностью сломали ранее казавшиеся устойчивыми тренды, констатируют аналитики ЦМАКП. Проблема, считают они, даже не только в совпадении по времени этих шоков, что само по себе могло нанести сильнейший удар по российской (да и мировой) экономике. Дополнительной проблемой было начавшееся еще до нынешнего кризиса «вползание» мировой экономики в очередной циклический кризис. Что связано с перекредитованностью ряда новых индустриальных стран, ранее ориентировавшихся на интенсивный рост мировой экономики (Аргентина, Турция, Индонезия и др.), Китая, который за счет наращивания долга решил проблемы достраивания современной индустриальной системы (и долг достиг 300%), группы развитых стран, с хронически дефицитными бюджетами и искусственно «разогретыми» финансовыми рынками, прежде всего — новых компаний. При этом уровень связанности мировой экономики оставался очень высоким. Прежде всего, это относится к зависимости стран от поставок продукции из Китая (и от его спроса на сырье), а также от состояния глобальных рынков нефти и финансов. Авторы анализа подчеркивают, что уже накануне нынешнего кризиса наблюдались признаки надвигающегося — независимо от эпидемии — структурного кризиса мировой экономики. На него указывали: переключение инвесторов на рынках товарных инструментов с меди (важнейшее сырье для электротехники; индикатор ожиданий роста «физических» инвестиций) на золото (классический защитный актив); динамика опережающих макроэкономических индикаторов возникновения мировой рецессии, начавших заметно расти с конца прошлого года; возникновение синхронного шока поставок из Китая, шока цен на топливо (из-за разрушения режима ОПЕК+; масштаб возможных последствий борьбы за «нефтяные квоты» на фоне других шоков был, допускают эксперты ЦМАКП, существенно недооценен); падение спроса на широкий спектр продукции и услуг из-за борьбы с пандемией коронавируса нового типа и сопутствующей паникой. В итоге наложение шока падения поставок из Китая и шока спроса из-за коронавируса и породило неожиданно сильную реакцию мировой экономики. Продолжительность кризиса, считают аналитики ЦМАКП, будет зависеть от того: «сожжет» ли нынешний кризис накопленный потенциал (что приведет к сценарию с «быстрым отскоком», V- или короткого U-кризиса, продолжительностью где-то в год); инициирует ли он, через волну margin calls и корпоративных банкротств, стандартный полутора-двухлетний циклический кризис; породит ли указанный циклический кризис более серьезные и глубокие структурные сдвиги, с затяжным замедлением роста, эпизодами глубокой рецессии и т.д. Применительно к России проблемой, как уже говорилось ранее, является крайняя неустойчивость экономического роста и его зависимость от «нефтяного фактора» (как от объема продаж, так и, в еще большей степени, от цен). Вдобавок ряд сырьевых отраслей зависит от Китая (и пострадавших от коронавируса стран Европы) как от рынка сбыта, а высокотехнологичные — от Китая как поставщика комплектующих. Именно высокая зависимость российского реального сектора от импорта комплектующих (и отдельных видов сырья) и является причиной нечувствительности российского производства к положительным эффектам девальвации. Рост эффективности экспорта и уход конкурирующего импорта поглощаются удорожанием материальных затрат и (даже с учетом успехов Банка России по «отвязыванию» российской инфляции от мирового рынка) общим ростом инфляции и удорожанием не только валютных, но и рублевых компонентов затрат. Исходя из этого, эксперты ЦМАКП сформировали три сценария: «мягкий» кризис, с быстрым, в течение года, преодолением наиболее жестких проявлений и последствий кризиса, выходом уже к 2022 г. на докризисную траекторию; «жесткий кризис», с переходом мировой и российской экономики к циклическому кризису; «шоковый», представляющий собой попытку оценить возможные последствия развития событий по наихудшему из просматривающихся вариантов, с затяжной структурной коррекцией мировой и российской экономик. Напомним, что в февральских сценариях вероятность реализации «щадящего» варианта эксперты ЦМАКП оценивали в 80—85%, теперь же они отдают ему всего 15—17%, а наиболее реальным исходом признают второй — «жесткий» сценарий. Вот ему и уделим внимание. «Жестко» стелют Вероятности реализации данного сценария отдаю порядка 55—57% и коротко характеризуют следующим образом. В мировой экономике проблемы с карантинами, шоки поставок и нарастание нестабильности на финансовых рынках (ожидается рост margincalls из-за ухудшения качества залогов при кредитовании) приводят к возникновению полномасштабного, примерно двухгодичного, циклического кризиса. Сценарный прогноз в данном варианте разрабатывался, исходя из следующих условий: Кризис на нефтяных рынках является длительным. Сочетание «ценовой войны» КСА, России и США и падающего спроса ведет к тому, что только в 2021 г. цены на нефть Urals входят в диапазон 42—45 долл. за баррель и к 2024 г. — на уровень 53—57 долл. Докризисного уровня нефтяные цены не достигают на прогнозном периоде уже никогда. Кризис мировой экономики занимает два года (продлится вплоть до начала 2022 г.). В текущем году прирост мировой экономики составит порядка 1—1,3%, что означает возникновение глубокого кризиса в ЕС, Японии и, возможно, США. В 2021 г. темпы прироста отчасти восстановятся до 2—2,5%, в дальнейшем — постепенно возрастут, вплоть до «почти докризисных» 3—3,5% в 2024 г. Для России «ценовая война» на рынке нефти плюс общее сжатие спроса ведет к потерям позиций на рынке углеводородов. В течение трех лет (2020—2022 гг.) экспорт нефти и нефтепродуктов оказывается ниже 400 млн т (минимум — 2020 г., 375—380 млн т; для сравнения, 2018 г. — 411 млн т) и лишь к концу прогнозного периода выходит на предкризисный уровень, 402—405 млн т. Экспорт природного газа вслед за мировым спросом проседает (2020 г. — 198—200 млрд куб. м; сравнение: 2018 г. — 221 млрд), но уже в 2021 г. устойчиво превышает уровень в 200 млрд куб. м и к 2024 г. выходит на докризисный уровень (217—220 млрд). Экспорт машиностроительной продукции, вслед за мировым рынком, заметно сокращается в 2020—2021 гг. (на минимуме в 2021 г. — 25—27 млрд долл.) и только к 2024 г. выходит на докризисный уровень, 27—30 млрд долл. Потери экспорта транспортных услуг в 2020 г. составят 6—10 млрд долл., в 2021 г. — 1—2 млрд долл. Потери экспорта услуг туризма составят 60—62% в 2020 г., 9—12% в 2021 г. и 1% в 2022 г. В городах-миллионниках (с суммарной численностью населения в 33,4 млн человек) вводятся дополнительные карантинные мероприятия по коронавирусу, с потерей 15—17% производительности труда в соответствующих городах в течение двух месяцев. Банк России проводит умеренно жесткую денежно-кредитную политику. Национальные проекты частично реализуются, с существенным сокращением инвестиционной компоненты. Приоритеты политики: 1) стабилизация экономики, 2) борьба с бедностью, 3) поддержание проектов развития. В этой ситуации можно ожидать следующих результатов социально-экономического развития по «жесткому сценарию». Рецессия продлится около двух лет. В 2020 г. спад ВВП может составить 3—3,3% (из них дополнительные потери от карантинных мероприятий — 0,8—0,9 п.п. ВВП), в 2021 г. — 0,8—1%. Еще один год пройдет под знаком «околостагнации» (2022 г. — +0,3—0,6% ВВП), и только в 2023—2024 гг. возможно постепенное ускорение экономики (1,5—1,8% и 1,8—2,2% соответственно). Инвестиции в основной капитал будут сокращаться еще более быстрыми темпами. В текущем году они уменьшатся на 7,5—8%, в следующем — еще на 2—2,5%. В 2022 г. инвестиции почти не вырастут (+1,2—1,6%) и только к 2024 г. начнут заметно ускоряться (+4,3—4,7%). В условиях жесткого дефицита финансовых ресурсов компаний и государства, с одной стороны, и ограничений на увольнение занятых, с другой, можно ожидать экономии на заработной плате. В 2020 г. снижение реальной заработной платы может составить 3—3,2%, в 2021 г. — 0,5—0,8%. В 2022 г. заработная плата будет, вместе со всей экономикой, стагнировать (+0,8—1%), после чего начнется ее постепенный рост (2024 г. — +1,7—2%). С учетом ажиотажного спроса в I квартале нынешнего года можно ожидать, что спад товарооборота в 2020 г. составит 2,5—3%, в 2021 г. (эффект коллапса потребительского кредитования) — 1,7—2%. В дальнейшем, по мере роста доходов и одновременно оживления кредитования (что разблокирует в итоге «отложенный спрос»), можно ожидать и ускорения динамики продаж потребительских товаров, вплоть до +2,7—3% в 2024 г. Обменный курс рубля является важнейшим антиинфляционным якорем. После прохождения практически неизбежной волны девальвации (пик — в 2021 г., 85—90 руб. за долл. в среднем за год) рубль начинает довольно быстро укрепляться, вплоть до 78—82 руб. за долл. в 2024 г. Вот такую «жесткую» картину написали ученые ЦМАКП. И это еще не третий, «шоковый», их сценарий кризиса, которому его авторы определяют вероятность реализации немалые 28—30%. Будем надеяться, до него дело не дойдет Но, для поднятия экономики в таких условиях необходим индустриальный взрыв. Оценка с устранением сезонного фактора. ** Раздельно указан вклад в прирост и сокращение экспорта.
Совсем все наоборот. Элитка просела на 20%,а скоро она ещё просядет. Студии набирвют обороты.
